Когда-то у меня уже был пост о театре, главная мысль которого заключалась в: театр никому ничего не должен. Сейчас хочется её развить. Суть всё та же: театр действительно ничего никому не должен. Он должен только себе и только одно - оставаться, собственно, театром, воспроизводить сам себя в неисчислимом множестве вариаций, генерировать бурление творческой деятельности, созидать (иногда - на развалинах разрушенных крепостей). Всё. Театр должен быть театром. На этом история о том, кто, что, кому и зачем должен, заканчивается. Начинается история о том, что, кто и для чего делает.

Сразу: первейший из контраргументов - театр должен зрителю, без которого он, собственно, не имел бы смысла. Но что такое зритель, кто он, этот всевидящий судья? Зритель многолик, разнообразен, океанически широк. Мы, произнося это слово, собираем в одном-единственном существительном массу, забывая, что масса - это совокупность индивидуальностей. Зрители разные и хотят разного. Нельзя сказать «Зритель не принял», «Зрителю не понравилось», спросить «Кто будет зрителем этого?». Кто-нибудь - да будет. Обобщая, мы лишаем личность права голоса. Рефреном: зрители разные - и хотят разного. Зрители хотят Горе от ума с точным следованием тексту, с сюртуками и ампирными декорациями. Зрители хотят видео на огромных мониторах и рассказов об оппозиционерах-террористах. Зрители хотят совокупляющихся без совокупления подростков в Пробуждении весны. Зрители хотят для своих детей Карлсона с картонным пропеллером. Зрители хотят яркой развлекательной комедии, чтобы отдохнуть после восьми часов в офисе. Зрители хотят проворачивающего сознание калейдоскопа демонов и страстей. Зрители - хотят - всего - этого, ибо тот самый зритель - многоголовая гидра.

Таким образом, из того, насколько различна зрительская аудитория, мы выводим, что любой подвид театрального искусства, любой жанр имеет право на существование. Выделяя три основных типа, можно вывести: каноническую классику, театральный арт-хаус, развлекательные постановки. С точки зрения художественной ценности подобные вещи внутри жанров иногда крайне неравноценны. Не будем ставить рядом антрепризные комедии с эстрадными звёздами - и спектакли Вахтанговки и МХТ. Но каждый спектакль - подчеркиваю: каждый - должен и может существовать. Потому что если хоть один человек вышел из зала благостно-просветлённым, то этот «хоть один» - абсолютное оправдание существования того или иного спектакля. Полное. Бескомпромиссное.

{***}NB: Спектаклю не обязательно взрывать сознание. Иногда ты приходишь в зал именно для того, чтобы тебя отпустило. Чтобы произошел разжим внутренней пружины. Чтобы все стрессы и бытовые горести дня минувшего сгинули, на два часа отступили за спинку твоего кресла. Можно сходить на инфернальных Служанок - и они вскроют твою черепную коробку; там - ритуал. А можно на Тартюфа Малой Бронной или антрепризный Всё о мужчинах - просто чтобы отойти, чтобы улыбнуться.

Театр имеет право быть назидательно-классическим. Он имеет право быть шокирующе-эпатажным. Он имеет право быть легко-развлекательным. Он, по сути, имеет право быть любым, потому что нельзя устанавливать правила и законы для того, что больше тебя (Моська - не законник для слона), а театр древнее, больше и многозадачнее любого своего критика и всех нас с вами вместе взятых. На заре первых цивилизаций театральные действа имели настолько (попросту - только) сакральное значение, что оно вплавилось в саму структуру представления. И даже сейчас, когда уже несколько веков театр является лишь зрелищем, он по-прежнему несёт в себе нечто инфернальное, некую сумму, которая больше своих частей. Поэтому никто не может сказать: это должно быть в театре, а этого быть - не должно. Невозможно судить о должно и не должно относительно того, что глубже и старше тебя. Оно тебя перерастёт и переживёт. Может быть, конечно, нет. Но может быть - да. Неравносильность искусства и критика перед историей.

Здесь сразу же: это не критика критики. Критиковать театральные работы, я настаиваю категорически, нужно. Критика всегда - соль и специи к блюду, критика - такая же созидательная, не менее важная, мыслительная и творческая деятельность. Она - и двигатель, и стимул, и лакмус, и необходимый отклик. Но, думаю, обстоит так: критикуя, мы, во-первых, всё же должны говорить от своего имени, а не обобщенно и не от имени масс, говорить «Я» и «Мне», не стесняясь этого эгоцентризма, потому что, выражая своё мнение, мы выражаем именно и только лишь своё мнение. Уже чужая задача и чужое решение - разделить его или нет. Во-вторых, говоря о каждой отдельной работе, мы должны принимать в расчет и иметь в виду её жанровую принадлежность, воздействие на зрителя, на которое она рассчитана, своего рода цели (если они вообще могут быть у спектакля).

Индивидуальность задач. Индивидуальность восприятия. Индивидуальность производимого эффекта. «Такие спектакли не нужны» или любые вариации на эту тему - это как то «Такой хоккей нам не нужен». Мнение одного, решившего говорить за всех. Но один может говорить лишь за себя. Поэтому говорить так нужно (личность имеет право на любое слово), но лишь конкретизируя: «Я так считаю». И с обязательным «Потому что», ибо мнение без обоснования - пустой звук.

Бесспорно, во мне говорит слепая любовь к тому, о чём я пишу, но всё же свято уверена: театр живёт и существует, его бьющееся сердце огромно и неохватно. Люди в нём день ото дня натягивают на себя чужие шкуры - по скользкой крови с внутренней стороны - и это в восьми случаях из десяти достойно уважения. Достоин уважения, уж простите за советскую агитку, хотя бы труд. Потому что театр - всегда труд. Обычный, всем нам знакомый, отличный лишь по форме, вполне бытовой, суетный, грязный, с матерком, каждодневный труд - с небытовым, зачастую инфернальным результатом.

Впрочем, речь снова не о том, отвлеклась, простите. Речь по-прежнему должна идти об одном: театр ни у кого не ходит в должниках. Он должен лишь себе - оставаться собою. Быть искусством. Говорить с людьми - серьёзно или в шутку, о нутряном или о пустяшных пустяках (почему нет?), но говорить. Воспроизводить, постоянно изменяясь, себя. Круг замыкается. Движение неостановимо.

И даже если вам кажется, что вы увидели на сцене пустую вещь, остановитесь. Возможно, она - ступень на пути к чему-то. Промежуточный этап. Подготовленная почва. Предвосхищение. Необходимое заполнение пустот. Потому что есть категории, пустот не терпящие, и иногда цель какой-либо вещи - просто занять нишу до прихода чего-то более значимого. Это тоже по-своему почетно.

Я так думаю. Я - так считаю.

А быть реципиентом или нет, смотреть или не смотреть, ходить или не ходить - это выбирайте для себя. Для себя. Не для других. То есть, я вот люблю, к примеру, РАМТ и Маяковку, преклоняюсь перед ТРВ - и даже не собираюсь на спектакли с Джигурдой и Тарзаном (а они существуют), но не могу позволить себе усомниться в том, что эти спектакли тоже нужны; всё нужно. Если звёзды зажигаются, значит... - писал архангел-тяжелоступ.

P.S. Вспомнилось. Знаете, после серебренниковского Леса я выходила из зала со сплошным «Что это вообще было?» в голове и чувством, что меня на протяжении двух действий пытались оставить в дураках - я не поняла ни одного концептуального зачем в деталях постановки, но всё же уверена: в этом был смысл. Не может не быть. Просто это именно я его не поняла. Это моя проблема. И моя проблема - в нелюбви к оригинальности ради оригинальности; для кого-то в этом есть и смысл (творчества в целом), и суть, и значение. Просто они не мои.